Жалобная книга [litres] - Макс Фрай

В гробу я видел такие совпадения.

— Это что, действительно твой Чингизид? — Варя ошеломленно моргает, вертит головой, щиплет себя украдкой, явно в надежде проснуться.

— Ну да, — вздыхаю. — Чему ты удивляешься? Сама же его и напророчила.

— Я просто диагностировала хаос, — вздыхает. — Господи, как же все… перекручено.

Совершенно с нею согласен.

Проезжаю чуть вперед, останавливаюсь, выхожу из машины. Юрка не дает себя труда сделать вид, что удивлен такому совпадению. Ну и правильно в общем. Зачем зря кривляться?

— Неужели меня караулишь? — спрашиваю.

— Караулю, как видишь. Тебя или любое другое живое существо с мобильным телефоном. Я свой где-то забыл или просто потерял, это еще разбираться надо… И вот, заглох по дороге в очередные гости. Похоже, со сцеплением какая-то фигня. Дай телефон, я в «РОСНО» позвоню, у меня там специальная страховка. «Помощь на дороге» называется.

— Пошли ко мне кофе пить, — предлагаю. — Оттуда и позвонишь. Все равно твоя помощь раньше чем через час сюда не доберется.

— По моим наблюдениям, хорошо, если через два часа приедут… А ты где-то рядом живешь?

— «Рядом» — слабо сказано. Прямо здесь. В этой вот пятиэтажке. Иди к первому подъезду, а я машину где-нибудь во дворе пристрою, и — к твоим услугам.

— Повезло мне, — Юрка плотоядно улыбается, потирает лапы в кожаных перчатках. — А ведь мог бы тихо-мирно замерзнуть на обочине!

Ага, «повезло». Теперь это у нас так называется. Я и сам лицемер изрядный, если очень припечет, но…

Ненавижу.

— Ну что, будем продолжать делать вид, будто ты совершенно случайно застрял в сломанном автомобиле, без телефона, в сотне метров от моего дома? — спрашиваю, водружая на огонь самую большую джезву. — Или сразу откроем карты? Телефон, впрочем, в твоем распоряжении. Звони куда хочешь, хоть в РОСНО, хоть в английскую разведку, хоть Святой Агнессе…

— Почему именно Святой Агнессе?

— Не знаю. Мелодия такая у Стинга есть: «Горящий поезд и Святая Агнесса». Просто музыка, без слов. Очень хорошая… А чем сломанный автомобиль хуже горящего поезда?

— Ничем, — кивает. И тут же принимается названивать в страховое агентство. Неужели, правда, совершенно случайно тут застрял, без задней мысли?

Дыбосы волом.

Варя глядит на нас обоих с неподдельным изумлением, но вопросов не задает, помалкивает пока. Здороваясь, протянула Юрке руку, которую тот почти машинально поднес к губам; потом подозрительно разглядывала поцелованное место, словно бы ожидала, что там непременно проступит некий таинственный каббалистический знак.

Не дождалась.

— Какой у тебя телефон? — тем временем деловито спрашивает Юрка. — Мастер сюда будет звонить, когда подъедет… Ага, сто восемьдесят один… Девушка, милая, записывайте, пожалуйста!

Девушка на другом конце провода пишет цифры, а я кладу в кофе кардамон, щедрой рукой отмеряю имбирь, добавляю крошку муската, корицу на кончике ножа. Выдержав должную паузу, снимаю джезву с огня, надеваю на правую руку кухонную варежку-прихватку, методично хлопаю по донышку, выстукивая мне самому незнакомый ритм.

— А это зачем? — хором спрашивают мои гости.

— Так надо, — пожимаю плечами. — Говорят, бедуины так делают. Зачем — не знаю. Меня друг научил, из тех, чьи слова просто принимают на веру. Зато могу рассказать, что будет. Сначала пенка побелеет, потом исчезнет вовсе. Тогда можно разливать по чашкам. Осадка, кстати, точно не будет. Может, ради этого все делается?

— Ты мне так кофе не готовил, — ревниво отмечает Варя.

— Потому что лентяй, а тут видишь как долго стучать приходится? К тому же я все время забываю этот рецепт. Сейчас вот вдруг вспомнил… Юрий Канатыч, ты, часом, не хочешь покаяться, пока я в тамтам стучу?

— «Покаяться»?! — изумленно переспрашивает он. — Если уж на то пошло, это ты должен каяться. Или вы оба. Объясните на милость, что такое чудовищное происходит в вашем космосе, что моей машине пришлось поломаться на этой улице? Я-то хотел с вами поболтать, да, но моя болтовня вполне могла ждать до субботы.

— Ладно, — соглашаюсь, — ежели так, будем считать, что это наших рук дело. Проще поверить тебе на слово, чем применять пытку… Видите, какой кайф?

Показываю им джезву. На поверхности сейчас белопенные облака да мелкие шоколадно-коричневые пятна, изысканная декоративная живопись. Жаль, недолговечная — как, впрочем, почти всякая кулинарная красота.

— Расскажи ему свою историю, Варенька, — прошу, наливая ей остатки «Бейлиза» — не в рюмку, в коньячный бокал. Чего мелочиться? Все равно ведь выпьет, сколько ни дай.

Она адресует мне вопросительный взгляд. Смотрит почти с упреком. Дескать, ты бы еще на стул меня поставил, стишок новогодний гостю читать.

— Глупо получится, если я стану пересказывать все с твоих слов — учитывая, что сам ничего пока не понимаю…

— Ладно, — вздыхает.

И тихим, бесцветным голосом, зато очень подробно рассказывает о том, как жила жизнью молодой женщины по имени Лия, которая приехала в Москву специально ради возможности как следует пострадать от воистину роковой любви, зато потом одумалась и воспользовалась первой же возможностью унести ноги. Как от души наслаждалась длительной индийской командировкой, как подружилась случайно с тамошней ведьмой, которая каким-то удивительным образом почуяла неладное, и однажды обратилась — не к своей подружке, а именно к ней, к Варе. Сказала: «Уходи», посоветовала «отрастить собственную судьбу», — пришлось послушаться.

— Интересно, — мечтательно мурлычет Юрка, — а что бы она стала делать, если бы вы не поддались на уговоры? Готов спорить, ничего не смогла бы. Ну вот что, что можно сделать с накхом, которого надежно охраняют время и Знак?! Не поймите меня неправильно, Варя, я вас не упрекаю. Я бы и сам на вашем месте сперва унес ноги, а уж потом призадумался… Нет, сейчас все же вряд ли, но когда был новичком, точно сбежал бы. Небось так перепугался бы, что забросил бы практику к чертям собачьим — на какое-то время, или даже навсегда. Но теперь-то я умираю от любопытства. Мне бы эту девочку, что ли, найти, с ведьмой индийской потягаться… Она ведь не сразу уедет из Москвы, эта ваша Лия? Не сегодня?

— Через неделю примерно, — говорит Варя. — Она ведь вроде как в командировке тут, ей дела заканчивать надо перед отъездом…

— Где она ночует? — спрашивает Юрка. Глаза его сияют, как у голодного хищника, почуявшего добычу, уже разминающего лапы перед погоней, исход которой заранее ему ясен. — Впрочем, где ночует — это как раз не очень интересно. Интересно, где она будет завтра поутру кофе пить. Или обедать. Или, скажем, ужинать.